"Зачем вообще нужны авторские права?"
ВЕДУЩИЙ:
– Итак, только что наш режиссер Даша сказала заветное «поехали», и мы начинаем вот это безобразие, которое вы будете наблюдать в течение ближайших 24 или 30 минут, это уж как получится. Меня зовут ЖЖ-юзер Гоголь-1. Я, как любой ЖЖ-юзер, люблю раскрывать тему сисек и обсуждать на тему, как гомосексуалисты продали Россию. Но сегодня мы будем говорить не об этом. Сегодняшняя тема нашего разговора – зачем вообще нужны авторские права. В скобках: версия для блондинок. Версия для пользователей Интернета. Здесь собрались люди, которые знают об авторских правах очень много, больше, чем практически любой пользователь Интернета. И начнем справа, с нашего правого угла. Мария Орлова, юрист Федерации рестораторов России. Только вдумайтесь. Справа – мужская часть белого угла, Анатолий Семенов. Страшно сказать – советник председателя подкомитета по экономике и инновациям комитета Госдумы Российской Федерации по культуре. Честно говоря, даже эта должность уже вызывает уважение. Во всяком случае, у меня. И в нашем цветном углу в зеленой майке – ЖЖ-юзер Free!Music, кстати, мой френд, он же – Валера Мифодовский, директор группы EXIT project, руководитель проекта Free!Music, который призывает всех авторов раздавать музыку бесплатно. А самый последний наш гость по тому месту, где он сидит, но отнюдь не по значению – Юрий Метелкин. Легендарный человек, автор и владелец легендарного сайта www.staroeradio.ru, на котором собраны различные интересные раритеты, созданные в советские времена в различных студиях. Для начала мы хотели поговорить, дать каждому из наших гостей минуту на то, чтобы ответить на короткие вопросы. Например, в курсе ли они, какой закон регулирует авторские права? Но поскольку (дефект записи) уважаемые гости, понятное дело, что каждому задавать этот вопрос бессмысленно, они-то точно в курсе. Поэтому попросим Марию ответить коротко.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Просто озвучить.
ВЕДУЩИЙ:
– Ответить коротко. Да, для Интернета, для блондинок.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Для Интернета.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, что это такое.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– В настоящее время, с 1 января 2008 года, регулируются вопросы авторских и смежных прав 4 частью Гражданского Кодекса.
ВЕДУЩИЙ:
– Все.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Которая пришла на смену закону…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Об авторском праве и смежных правах, да.
ВЕДУЩИЙ:
– И, соответственно, простой вопрос, почему произошло такое изменение, чем был неудобен закон?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Тут, пожалуй, придется мне немножко, как представителю…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Да, я думаю, да.
ВЕДУЩИЙ:
– Наверное, да. Наверное, вам, Анатолий.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Там ситуация была очень простая. До принятия 4 части Гражданского Кодека, которая объединила не только авторское право, но и промышленную собственность, то есть патенты, товарные знаки, под одним крылом Гражданского Кодекса, существовал достаточно большой набор специальных законов, которые регулировали отдельно эти отдельные объекты прав. То есть и патенты, и товарные знаки, и многие другие вещи, в том числе, и авторские права. Но поскольку законодатель счел, что гораздо лучше будет объединить в одном законодательном акте все эти объекты, эта работа, огромная работа, была проведена. Но, естественно, она содержала определенные огрехи, которые сейчас будут исправляться в соответствии с концепцией изменений Гражданского Кодекса, которая уже подписана Президентом.
ВЕДУЩИЙ:
– Тогда простой вопрос. Как это изменение в законе повлияло на жизнь простого пользователя авторскими правами?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, есть такая хорошая пословица, что про артиста не важно, что написано в газете, главное, чтобы это не был некролог. Все остальное приносит ему только известность. Вот примерно та же самая ситуация сложилась с 4 частью Гражданского Кодекса, то есть сам факт ее принятия и большое количество дискуссий вокруг нее привлекло внимание, в принципе, к вопросам авторского права. И многие люди, которые доселе не подозревали о его существовании, волей-неволей о нем узнали. К сожалению, не всегда самые приятные вещи.
ВЕДУЩИЙ:
– Соответственно, у нас сразу возникает, другая сторона здесь вступает в дебаты. Сразу предупреждаю, драки не будет. Сразу. Можете не надеяться. И, соответственно, директор музыкальной группы Валера Мифодовский. Человек, постоянно работающий с авторскими правами на практике. Вот вопрос, насколько принципиально изменилась жизнь, насколько стало проще, сложнее после принятия Гражданского Кодекса, 4 части?
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Для подавляющего количества музыкантов не изменилось ровным счетом ничего. Что он есть, что нет. Это касается только топовых артистов, которые присутствуют в медиа. Для них закон значим. Для остальных вся их деятельность вроде бы законом регулируется, но по факту никто ничего про него не знает, никак в своей жизни реально не использует.
ВЕДУЩИЙ:
– С другой стороны, мы постоянно смотрим в Интернете различные истерики на тему того, что группе «Deep Purple» запрещают петь песни группы «Deep Purple» в Ростове.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Нет, не запрещают.
ВЕДУЩИЙ:
– Соответственно, кто-то штрафует за что-то еще. У меня такое ощущение сложилось, что благодаря этому новому закону просто появилось много новых баек в Интернете, при том, что ничего принципиального не изменилось.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Нет-нет, благодаря этому закону введено понятие аккредитации, и государство признало одну организацию и вторую организацию правомочными собирать. И в результате деятельности по сбору этих средств весь этот шум и поднимается. Потому что то, как это делается и под какими поводами, вызывает массу вопросов, мягко говоря.
ВЕДУЩИЙ:
– Насколько я помню, в законе не написано о том, что аккредитована организация может быть только одна.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Только одна.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– В отдельном виде деятельности.
ВЕДУЩИЙ:
– В отдельном виде только одна-единственная, да?
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Поэтому это естественно созданная государством монополия.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Знаете, есть определенная во этом всем вещь, не всегда очевидная обычным людям. Почему и говорит, что мало чего изменилось. А почему мало что изменилось? Дело в том, что Гражданский Кодекса, как закон об авторском праве до этого, установил для авторов очень большое количество так называемых правомочий, то есть отдельных составляющих их исключительного права. Но, к сожалению, или к счастью для некоторых, эти правомочия крайне сложно реализовать отдельно взятому физическому лицу. То есть этому самому автору. По этому причине создан этот институт коллективного управления под лозунгом именно помощи авторам в тех случаях, когда осуществление этих прав затруднено. И складывается ощущение, что многие юристы от авторского права как раз специально лоббировали целый ряд правомочий для того, чтобы потом тем самым просто присвоить их себе. Хотя, естественно, под лозунгами заботы о тех самых авторах, которые, бедные, никак не могут их и осуществить.
ВЕДУЩИЙ:
– Нет, я лично ничего не вижу плохого в том, что какой-то будет регулироваться государством. То же самое авторское право. Ничего в этом плохого я в этом не вижу.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– В законе так и есть.
ВЕДУЩИЙ:
– Лишь бы это было, опять же, во благо авторов.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– В том-то и дело.
ВЕДУЩИЙ:
– А регулирует это государство или кто-то еще, по-моему, в данном случае… Соответственно, у нас поэтому вопрос к Юрию, который давно уже столкнулся с авторскими правами на собственном опыте. Несмотря на то, что у нас некоммерческая программа, я считаю, что уместно, если Юрий в двух словах расскажет о своем проекте. Потому что это действительно…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– А мы ему поаплодируем.
ВЕДУЩИЙ:
– Действительно, интересно. Я тоже поаплодирую.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– У него, кстати, проекты, действительно некоммерческие.
ВЕДУЩИЙ:
– Потому что это, действительно, прекрасный проект.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– (…) деятельность.
ВЕДУЩИЙ:
– И расскажет заодно о том, как на вас отразилось.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– На деле особенно на мне не отражается, потому что никого не интересует мусор. А мусором мы сегодня называем все наше наследие, созданное за весь советский период. Его никто не передает, никому это делать неохота, это невыгодно просто. Вы не можете сегодня по формату коммерческой деятельности, ни одно радио не может передавать сегодня произведения длиной два с половиной часа, какой-нибудь спектакль Горького – это просто нереально. Или его надо разбивать на 40 серий, передавать четыре месяца. Это смешно. И это как раз и был посыл, почему я вернул эти произведения в оборот, потому что я убежден, что единственная форма, которая может вернуть сегодня – это некоммерческая. Я не заинтересован в прибыли, у меня культурный психоз. Я хочу вернуть это людям. И здесь, и за рубежом. Кстати, радио слушают сегодня 50 стран мира примерно, может быть, около того. Не говоря об огромном населении России и так далее. То есть это говорит о том, что радио, которое фактически ведет один человек с двумя помощниками техническими, формулирует это радио, сегодня занимает в рейтингах место от 20 до 30 среди самых крупных радиостанций он-лайновых, которые имеют довеском Интернет, с их бюджетами, с огромным количеством людей, курьеров, зарплат, бухгалтеров и так далее. Вот вам показатель перспективы того, чем я занимаюсь. Это радует. И, кстати, очень много слушает и молодежи, это радио. Для меня, вообще, это было неожиданным фактом. Я думал, те, кто постарше, те, кто вырос. Ничего подобного. Школы пользуются этим материалом, потому что там, фактически, весь старый материал, а он нужен, его взять, купить тоже нереально. Кстати, не выпускается, опять, в силу того, что невыгодно коммерчески. И как сказал уважаемый мною Семенов, он сказал гениальную такую сентенцию, которую я запомнил. Получилось, что мы – как вы это сказали? – приватизировали достоинство и национализировали недостатки.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Приватизация прибыли при национализации убытков.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Ну, да. Приватизировали достоинства, вы сказали на одной конференции, национализировали недостатки. Национализированы недостатки, упавшие к нам с вами. Мы не знаем, как ими распорядиться, потому что по закону сегодня, по ГК-4, очистить смежные права на весь советский период, да и авторские порой, просто невозможно. А если нельзя, то передавать нельзя. Что мы сделали законом? Отрубили от нас собственное наследие. Это бред. Это нонсенс. Его надо срочно исправлять. Как, что? Есть специалисты, люди, которые лучше меня разбираются.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Я изначально говорил, что тут есть ряд каких-то недостатков, над которыми мы сейчас работаем. Конечно.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Есть. Есть в формулировке. И я бы хотел, чтобы их все услышали.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но там основная-то проблема, действительно, как абсолютно справедливо говорит Юрий, что, несмотря на незаметность этого законодательства для практикующих сейчас музыкантов, для всего культурного наследия ушедшего века, она фактически сделала его запретным. То есть, введя презумпцию запретности любого использования без согласия правообладателя, мы получили, фактически, запретительную модель любого использования. В этом законе, безусловно, содержится ряд возможностей для свободного использования, но они настолько недостаточны в соответствии с современными потребностями информационной эпохи, которую предоставляет Интернет, что, фактически, мы лишись собственной культуры за весь XX век.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, действительно, страшно. Конечно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но свято место пусто не бывает, естественно, туда хлынуло все, чем мы сейчас наслаждаемся на телевидении, радио и так далее.
ВЕДУЩИЙ:
– Как раз мы плавно переходим к вопросу об Интернете. И, соответственно, первый вопрос, разумеется, Анатолий. По поводу того, как в целом можно убедить человека, некого пользователя, который живет в Рязани или во Владивостоке, о том, что ему надо заплатить за то, что он скачивает фильм, музыку и так далее. Предположим, мы приходим в магазин. Продается водка. Там каждый продавец скажет, что паленую водку нельзя покупать, потому что отравишься. А от такой не отравишься. Соответственно, нельзя покупать паленый мобильник, потому что он сломается, а настоящий не сломается. А тут даже неизвестно, где качество лучше, собственно говоря: родное, не родное ли, пиратское, которое бесплатно, скачано с того же сайта, где и родное. Как убедить человека, что надо платить ему? Рубль, неважно, не говорим о сумме денег.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, тут ситуация очень простая. Сейчас вообще вся ситуация с авторскими правами находится на стадии развития. Можете представить себе страны в полном бездорожье.
ВЕДУЩИЙ:
– Конечно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Крупные корпорации, различные лейблы и так далее, включая различные общества по коллективному управлению – это некие лица, владеющие внедорожниками в этой грязи. Они могут по этой грязи успешно ездить, разбрызгивая грязь и показывая, какие они крутые и мощные. Потому что, действительно, сконцентрировав определенные пакеты прав, они позволяют себе ездить при этом, абсолютно не обращая внимания на мелких авторов, которые просто в этой грязи тонут и ничего сделать не могут. И максимум, что им остается – это пытаться прицепиться к этому джипу и хоть чуть-чуть проехать.
ВЕДУЩИЙ:
– Разок.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Очень сильно радуясь этому факту, да. В принципе, безусловно, правильное решение другое. Нужно не пытаться конкурировать на бездорожье, а просто проложить дорогу. Еще древнейшая китайская цивилизация давным-давно говорила, что дорога рождает богатство: постройте дорогу – и люди станут богатыми.
ВЕДУЩИЙ:
– Да. Построить ее сложно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Я в таких случаях всегда привожу (чтоб, опять же, было понятно) нынешний уровень цивилизации в авторских правах. Очень просто это проассоциировать, скажем, с развитием телефонии. Как вы помните, буквально еще лет двадцать назад для того, чтобы позвонить в какой-то город, нужно было идти на междугородний переговорный пункт.
ВЕДУЩИЙ:
– Выстаивать очереди, конечно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Мучительно заказывать разговор, несколько часов ждать, а потом громко кричать в трубку, что, может быть, кто-то чего-то услышит. Сейчас вы можете с сотового телефона, набрав несколько цифр, позвонить в любую точку мира. За буквально 20 лет какая эволюция произошла в средствах коммуникации. А здесь происходит то же самое, просто те правила, которые сейчас прописаны в законодательстве, в том числе, в нашем Гражданском Кодексе, – это правила прошлого века. Они рассчитаны на доинформационную эпоху, когда издержки по тиражированию объектов авторского права были достаточно высокие. Тогда действительно было необходимо, чтобы какой-то джип тащил за собой кучу этих бедных авторов, и у них не было другого никакого шанса перелезть через это бездорожье, добраться до своего потребителя. Однако не мне объяснять ЖЖ-юзерам, что сейчас проблемы доведения до всеобщего сведения в интерактивном режиме – а это именно так сейчас называется право публикации в Интернете – это вопрос нескольких кликов мышкой.
ВЕДУЩИЙ:
– Разумеется. Сейчас, когда «Доктор Хаус» вышел…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Но право использовать это право, которое опубликовано в открытом доступе, в Интернете, нам не дают, у нас не получается.
ВЕДУЩИЙ:
– Вышел сейчас «Доктор Хаус», сериал, последний. Фактически, он в он-лайне, его можно уже смотреть. А через час он лежит в нормальном, хорошем, качественном переводе.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Так вот, главная проблема в чем? Главная проблема заключается в том, что, как говорили в той самой рекламе, мы просто не умеем еще готовить этот самый Интернет, да? Потому что никто еще не понял, каким образом брать с него деньги. И возвращаясь к заданному вами вопросу про парня из Рязани, – как же заставить (вы говорите), заставить его платить? Я полагаю, никого заставлять не надо. Нужно сделать так же удобно, как это сейчас с помощью сотовых телефонов удобно позвонить. То есть если он со своего компьютера будет легко и удобно скачивать все, что ему необходимо, хочется посмотреть или так далее, по его собственному выбору, а легкость оплаты будет такой же, как оплаты с сотового телефона (то есть ему просто будет приходить счет: ты посмотрел это, это, это)…
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Что-то вроде Скайпа.
ВЕДУЩИЙ:
– Это удобно. Это действительно удобно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Ты позвонил в Штаты – вот тебе телефон за разговоры с Америкой. Ты позвонил в Подмосковье – вот телефонный счет.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– А можно, Никита, я сформулирую вопрос, пользуясь случаем?
ВЕДУЩИЙ:
– Да, конечно. Разумеется.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– К Анатолию. Вот что важно было бы обсудить. По сути дела, если мы вспомним, когда зачиналось это авторское право, по-моему, начало XIX века. Или раньше?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– По разным данным оно начиналось с 1500-х годов, когда уже речь пошла о (…).
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– В общем, мы говорим об уже сформулированных вариантах, когда мы помним. А если кто-то не знает, я постараюсь, если не ошибусь, напомнить, что было 14 лет заявленного авторского права.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Срок охранный.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Да, срок. А потом – 14 лет, если ты хочешь продлить. Но, по сути дела, кому нужна будет сегодняшняя песня-однодневка через 70 лет? Сколько там сегодня?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– 70 после смерти автора.
ВЕДУЩИЙ:
– С 1 января года, следующего за годом смерти.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Да, следующего за годом смерти. Что это за избыточность такая? Это понять не могу никак. Почему не вернуться к нормальным срокам. Я напомню, кстати…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Это тенденция не только нашей страны.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Еще советское государство, которое никогда принципиально ничего не подписывало, оно у нас числилось в 25 годах, если мне помнится, они признавали.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Все вопросы к Микки Маусу.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– К Микки Маусу, да. А зачем нам ровняться на Микки Мауса? Понимаете, о чем я? Наша задача какая? Сформулировать общественное мнение. Как говорил Глеб Жиглов: «Давайте выйдем на улицу, спросим у ста человек, на чьей стороне они будут?» Я уверен, что если я сейчас скажу, давайте укорачивать этот срок – сто лет, двести. Кто через сто лет вспомнит кого там?
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Очень удобно.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Антонова кто-нибудь вспомнит через сто лет?
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Через сто лет возникнет новый автор, который напишет ту же самую песню.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Он прекрасный композитор, но через сто лет ни Антонова, никого… Моцарта, может, вспомнят. Сами поймите. Нонсенс, да? А мы от этого страдаем. Зачем такие изобретения? И еще. Анатолий, скажите, а есть какой-нибудь вменяемо понятный людям процесс: произвели интеллектуальную собственность, стоила она тысячу долларов (десять, сто тысяч долларов), а потом 140 лет весь мир получает… я один со всего мира получаю? Мост построили, через два дня бесплатно ездим. А тут – сто лет, двести, пятьсот лет надо получать. Что это за бред такой? Почему мы все вдруг оказались в информационное время заложником этого рэкета?
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Нет окончательной финансовой интеллектуальной собственности.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– У нас рыльце в пушку у всех оказалось. Мы все должны кому-то. Мы еще не знаем…
ВЕДУЩИЙ:
– Я сразу говорю, мы все – законопослушные люди. Здесь все законопослушные.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Мы все кому-нибудь должны. Вы все кому-нибудь должны.
ВЕДУЩИЙ:
– Мы не нарушаем закон.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Потому что, еще не написав песню, вы уже должны РАО. А если вы написали песню, тем более должны РАО. И так далее. Этот бред надо прикончить как-то. Надо срубить голову этой змее.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, там ситуация какая? Дело в том, что очень сильно разнятся объекты авторского права. Очень сильно. Дело в том, что, действительно, композитору сочинить какое-то произведение иногда не стоит ничего. Просто его посетила муза, сидя на даче или неважно, в каком-то творческом порыве.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Но до этого он учился.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Нет, но Вова Матецкий написал три песни, и теперь он метр русской эстрады.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Фактически, я же не случайно, на самом деле, очень часто заменяю тезис «авторское право» его реальной сущностью, а именно интеллектуальным налогом, которым, по сути, он и является. Как только вы создали некий объект авторского права, если буквально исполнять положения закона, это налог по общество. То есть вы вправе с общества собирать налог за его использование.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– А если общество не потребило ваше право, так что оно стоит?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Тогда да, тогда возникают сложности и, соответственно, эти сложности часто пытаются обойти с помощью систем дистрибуции, чего-то такого, завернутого в оберточку блестящую, которое вы узнаете только тогда, когда попробуете.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Вы знаете, я чуть-чуть о другом. Я вот о чем говорю. Ведь, в принципе, все – система договоренностей и вкуса, да? Привычек, в конце концов. Тогда устраивали 14 лет, потом устроило 28 лет, теперь уже сто лет не устраивает, хотят, может быть, двести, тысячу. Где-то же кто-то должен это остановить, безумие это. Это же невозможно, понимаете?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, проблема-то вот в чем.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– То есть людей надо воспитывать. Осади назад.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Безусловно, априорно назначенные какие-то сроки, они не соответствуют реальным потребностям. Но правильный выход, и он, на самом деле, раньше существовал, просто потом о нем как-то изящно забыли, он заключается в продлении сроков. То есть устанавливается некий, десятилетний.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Абсолютно правильно. А где эта статья?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– А если вы считаете, что этот объект вам ценен… Ее сейчас нет, но будем об этом думать, на самом деле.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Об этом надо говорить.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но есть проблема, знаете…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Друзья, нет статьи, и только монополия нам навязана.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Есть еще международное право, к сожалению.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, здесь мы связаны, понятно, что международным правом.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Навсегда, на всю жизнь.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Да, мы связаны с международным правом.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Кстати, с другой стороны, у Валеры как раз есть в этом плане опыт достаточно интересный, на мой взгляд. Как раз по поводу того, что идеи Free!Music, то есть музыки, которая свободна, которая лежит на сайте, ее может скачивать, использовать кто угодно, она как раз пришла с Запада.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Это свободная в том случае, если Валера отписался от РАО.
ВЕДУЩИЙ:
– Как раз, что было бы интересно нам узнать про то, что такое Free!Music.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Валера, вы отписывались от РАО?
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Нет.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Тогда вы должны платить.
ВЕДУЩИЙ:
– Вообще, что такое Free!Music и, соответственно, как это работает и почему за рубежом это первым делом стало актуально?
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Есть у нас наследие прошлого, и есть возможное наследие настоящего. Огромное количество авторов в данный момент сидят, чего-то пишут творческое. Потребность никуда не денется, какие бы там части в какой последовательности не были приняты. На примере собственного коллектива я понял, что с культурой происходят страшные вещи, потому что любой музыкант, вставая на дорогу творчества, фактически вынужден сразу жить по каким-то коммерческим законам. Для меня было каким-то шоком, когда моя собственная дочь, которая пишет рассказы, сказки, боялась выложить это в Интернет, потому что могли украсть. В 14 лет. То есть до чего дошла пропаганда, что ребенку промыт мозг настолько, что человек боится этих мифических сущностей, которых нет. И огромное количество авторов, которые начинают писать, они с оглядкой на право это делают, с оглядкой на «можно ли прицепиться к тому джипу большому», как написать форматную песню, которая обогатит их сразу. Этому приводит к тому, что творчество вымирает. Я убежден, что нельзя написать ничего стоящего, что останется надолго с такой мотивацией, с мотивацией на коммерческий успех. И наш коллектив пытался от этого отстроиться сразу, когда мы осознавали, зачем мы занимаемся творчеством. Мы приняли решение, что на старте надо самому честно ответить себе на вопрос: «Зачем ты занимаешься творчеством?» Если ты хочешь быть успешным в денежном выражении – пожалуйста, есть механизмы, можешь туда пытаться встроиться. Если ты хочешь быть успешным в творческом выражении, тебе надо, наоборот, от этих механизмов держаться подальше. То есть мы говорим, что надо писать музыку для людей, а не для шоу-бизнеса. А доказать это можно только одним способом, потому что по музыке все по-разному оценивают. Это достойно культурного наследия, недостойно – это время покажет. Но объективный критерий только один. Если это для людей, то для людей это должно быть доступно. И мы бесплатно разрешаем всем это использовать. С одним только условием: пожалуйста, не забудьте указать авторов рядом.
ВЕДУЩИЙ:
– Это вполне логично.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Потому что есть такой тренд, что сначала музыка была неотрывна от носителя, когда индустрия вся возникла. Сейчас музыка от носителя оторвалась, все это – абстрактный файлик любого формата, не привязанный к материальному объекту какому-то. И происходит еще следующий отрыв. Теперь музыка отрывается от авторов. То есть обезличенные mp3, которыми меняется молодежь, они зачастую теряют признаки авторства какого бы ни было, и молодежь меняется этой музыкой, не обращая внимания ни на авторов, ни на исполнителей. Это такие обои к действительности.
ВЕДУЩИЙ:
– Это получается очень интересно.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– И все это приводит к тому, что культуры нет, есть попытки быть успешными. Отсюда мы все больше и больше наблюдаем всяких нарядных и ярких артистов-фриков, и все меньше и меньше музыки, к которой мы вернемся лет через десять. Не происходит этого. Хотя авторы где-то, наверное, в стол что-то пишут. Я убежден, что не может творчество совсем исчезнуть. Поэтому проект Free!Music – попытка показать, что можно занимать позицию творческую, что можно действительно дарить музыку обществу. И это сообщество какое-то авторов, там 160 коллективов на сегодняшний день насчитывается из семи стран, которые декларируют, что они пишут музыку для людей, а не для бизнеса, и какой набор произведений дарят обществу. С разрешением использовать. Но после принятия 4 части ГК вся наша деятельность находится вне закона, и фактически проект Free!Music на данный момент нормально не работает.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Отнюдь. Просто как бы они не изъявляли свое желание, использовать их желание не могут.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Совершенно верно.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, конечно, это понятно, что одна, наверное, из бед просто. Одна из бед сегодня нынешнего закона.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Никита, извините, что я чуть-чуть замещаю вас. Давайте еще обсудим вопрос вообще некоммерческой деятельности. В частности, которой занимается «Старое радио», в том числе. Это абсолютно некоммерческая деятельность. Мы даже не ставим ни одного баннера, чтобы, не дай бог, нас не заподозрили в том, что мы где-то что-то зарабатываем. Не хотим зарабатывать. Но дальше-то как жить? Ничего ж не прописано в законе по поводу некоммерческой деятельности. Никаких преференций, ничего. То есть как все. А миллионная аудитория энтузиастов, которая могла бы делать и хочет что-то делать, они боятся просто ответственности, боятся что-то делать. Потому что когда они видят этот дремучий лес малопонятный, они просто пугаются и ничего не делают.
ВЕДУЩИЙ:
– Более того, есть же призывы, что еще наказывайте тех, кто скачивает. То есть если я зашел послушать Горького, то меня теперь могут, в будущем…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Да, да. То есть эта волна лоббистов от монополии пугает, как вы говорили правильно, пугалками народ и устраивает ситуацию так, как им это удобно. А противостояния никакого не происходит, потому что народ не понимает, вообще, что происходит. О том, что их лишили наследия всего советского периода, о том, что тут нельзя. О том, что ты еще только придумал песню, а ты уже должен пойти, отрегистрироваться в РАО, и ты уже у них в рабах, потому что если ты этого не сделал, не отписался от них, значит они должны получать за тебя гонорар и тебе что-то перечислять. А ты зарегистрирован. В общем, какая-то ерунда. По умолчанию все по РАО. Как это может быть такое? Честно говоря, вы можете прокомментировать, насколько абсурдна эта позиция? Или западные подобные монополисты тоже поступают, по умолчанию, все композиторы?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, как я уже говорил, основная масса положений об авторском праве принималась в доинформационную эпоху. Именно поэтому так корежит это право сейчас, когда информационная эпоха фактически наступает. Она еще не до конца наступила, не везде, но очевидно, что это неизбежно и, главное, необратимо. То, о чем вы говорите в плане того, что авторские права возникают сначала у тех, кто их защищает, а потом только у авторов, это абсолютно правильная аллегория. Тут, конечно, стоит вспомнить Конституцию немножечко, потому что все-таки это основополагающий закон нашей страны. И как ни странно, в ней очень многие ответы на вопросы содержатся. Во-первых, там есть четкий запрет на принуждение к состоянию некой организации граждан. То есть это к вопросу…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– То есть они не имеют права принуждать нас по умолчанию быть авторами?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Фактически, да. Сам институт аккредитации, что сначала эти права априори принадлежат, переданы в управление какой-то структуре, а вы уже должны ходить к ней на поклон и просить чего-то по этому поводу отозвать, по большому счету, считается антиконституционным.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Не являясь членом этой авторской…
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Просто еще никто не осмелился подать по этому поводу иск в Конституционный суд, хотя я сомневаюсь, что Конституционный суд будет настолько смел, чтобы ответить на этот вопрос именно в соответствии с Конституцией. Но тут стоит вспомнить еще, откуда пошла охрана авторского права. Это тоже Конституция, это статья №44, которая говорит о том, что интеллектуальная собственность, в том числе, авторское право, охраняется законом.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Я не против этого, это нужная вещь.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но в этой же статье эта фраза о том, что интеллектуальная собственность охраняется законом, она помещена в контекст того, что каждый имеет право на доступ к культурным ценностям и свободу творчества. Точка. Интеллектуальная собственность охраняется законом. То есть охрана интеллектуальной собственности находится в контексте свободы творчества и доступа к культурным ценностям. Соответственно, говорить о том, что надо охранять интеллектуальную собственность от граждан, от свободы творчества и от доступа к культурному наследию как минимум неконституционно. На самом деле, такого высокого полета разговор еще ни разу не заходил. Обычно это всегда спор именно в категории, как абсолютно правильно было замечено про 14-летнюю дочку, что все думают, что это кража. Опять же, эта пошла история из доинформационной эпохи, когда все думали, что информация в чем-то созвучна вещному какому-то, реальному объекту. Что вот вы воруете мое авторское право, вот вы украли у меня то, се, пятое-десятое, да? Начнем с того, что даже в Уголовном Кодексе это совершенно разные статьи: то есть 146, которая наказывает за нарушение в сфере авторских и смежных прав, а также пиратство и кража – это совершенно разные статьи. То есть никакого состава даже рядом не лежало.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Я вчера (просто ремарку маленькую) прочитал такую запись, что Христос говорил: «Не укради». Но он не говорил: «Не копируй».
ВЕДУЩИЙ:
– Очень актуально, на самом деле. Да, там много было.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– И, кстати, насчет пиратства тоже было сказано, что это нападение на море, кажется вот так.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Да-да-да, 227 статья, насколько я помню. Но суть не в этом.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Так что мы моряки все.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– По волнам.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Суть в том, что кража, примирительно к объектам информационным, то есть то, что находится в Интернете, – те самые оторванные уже даже от автора объекты, которые, кстати, в юридическом термине, Михаил правильно тему затронул, потому что речь идет о том, что это, фактически, хранение с обезличиванием. У юристов есть такой термин, когда неважно, что вы храните. А ведь магазин iPone – это и есть то самое хранение с обезличиванием, потому что многие скачивают эти mp3, даже не задумываясь, что это шум воды, что это, условно говоря, общественное достояние или что-то еще. То есть, на самом деле, это наступило. И именно это приводит к этому обезличенному управлению авторскими правами вот этими организациями. Но, опять же, возвращаясь к нашему вопросу, по сути дела, мы сталкиваемся с ситуацией, когда авторское право уже в информационном веке начинает наказывать не за те вещи, за которые следовало бы. То есть информация подчиняется совершенно другим законам. Ее ценность прямо пропорциональна ее известности, то есть распространенности.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, конечно.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но в вещном мире, в обычном мире физических вещей все наоборот. Чем реже объект, тем он дороже.
ВЕДУЩИЙ:
– Редкая машина дорогая.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Да. И эта путаница в сознании, когда люди пытаются ассоциировать физические объекты с информационными, заставляет пытаться применять их эти правила физического мира к миру информационному. А это неправильно, это просто противоречит всякой логике. Пример очень простой. Понятно, что если у вас редчайшая монета какого-то века, понятно – она очень дорогая, вопросов нет. Она у вас одна, тем она и ценна. Но когда речь идет, например, о песне, все ж наоборот, вы это прекрасно знаете. Если песню знают все, вот тогда она востребована, вот тогда ее все слушают. А если она никому неизвестна, она никому не нужна.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Какая бы она не была красивая.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Абсолютно верно. По этой причине, например, говорить о том, что является нарушением авторского права… А что такое нарушение авторского? Это вред, нанесенный какому-то правообладателю. Так что, говорить о том, что вредом называется популяризация какой-то песни, например, ее публичное исполнение или та же выкладка в Интернет, это, на самом деле, большая ошибка.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– А, кстати, вы знаете, вы мне напомнили. Не только насчет нового материала или только песен говорю. Я за зиму оцифровал с виниловых пластинок порядка около ста поэтов, которые ныне всеми забыты. Я сейчас просто не берусь напоминать этих фамилий, но просто их никто не помнит. А теперь они с радио, люди услышат. Как минимум, кто-нибудь где-нибудь запишет. Я не даю скачивание, нельзя. Но люди же все равно умудряются снять информацию, просто через реальную запись времени. И они будут пересохранены. Эти поэты как бы, извините, восстали из гроба. Они ожили опять, заново. Они пойдут, их начнут слушать и вспоминать, что был такой поэт Винокуров или Лиза Ожечко.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– И вспомнят какое-то наследие.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– А кто сегодня знает? Никто не знает.
ВЕДУЩИЙ:
– Одна из последних историй, к которой бы хотелось послушать ваши комментарии, это по поводу того, что на Грушинском фестивале, когда был на протяжении многих лет фестиваль Грушинский, который делала одна и та же группа энтузиастов, собирались тысячи, десятки тысяч людей. Вдруг, откуда ни возьмись, пришли наследники Грушина, которого в глаза не видели никогда, потому что родились после, и наложили вето, что у нас теперь Грушинский фестиваль правильный, а у вас – пиратский.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Контрафакт.
ВЕДУЩИЙ:
– Контрафакт, да. Как, в принципе, отношение к этому?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, ситуация очень простая. Безусловно, с точки зрения закона она, наверное, правы в том случае, если авторские права еще не перешли в общественное состояние, я просто не знаю.
ВЕДУЩИЙ:
– Это 57-ой год.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Значит, естественно, не перешли. Они, безусловно, имеют право разрешать и запрещать. Другой вопрос, справедливо ли это.
ВЕДУЩИЙ:
– Да!
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– На наш взгляд, конечно, нет, по одной простой причине. Да, они вправе получать вознаграждение, но не разрешать или запрещать.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– А вознаграждение за что?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Условно говоря, за публичное исполнение, за все свои правомочия, если такие правомочия являются…
МАРИЯ ОРЛОВА:
– За публичное исполнение музыки, понятно. Но вопрос-то, там ситуация Грушинского фестиваля, это не значит, что там исполняются только эти песни.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, как раз там его-то песни исполняются (…).
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Нет, они имели в виду, они имели в виду претензии по бренду Грушинскому.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, и по бренду, разумеется, да. В итоге получается…
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Понятно. Но тут личное неимущественное право, именно оно является правом на имя, на самом деле, не предусматривает никаких материальных… оно поэтому и называется неимущественным. Это право автора на имя. То есть они могут только говорить: «Да, мы наследники, условно говоря, Грушина». Все. Но командовать организацией фан-клубов, назовем это так, по-современному, наверное, это нелогично.
ВЕДУЩИЙ:
– И, соответственно, поскольку наша программа уже подходит к концу, потому что о юриспруденции долго говорить, это очень интересно, но точно не в Интернете. И, соответственно, закончить я предлагаю следующим образом. Поскольку у нас такой серьезный гость, вы видели, кстати, Путина живого?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, когда был он у нас. Выступал в «Правительственных часах». Но это не главное – видеть.
ВЕДУЩИЙ:
– И, соответственно, я предлагаю, чтобы каждый из остальных гостей по минуте какие-то пожелания, вопросы Анатолию Семенову. После чего мой последний вопрос будет, и мы жмем друг другу руки. Пожалуйста, Юрий.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– С меня начнем?
ВЕДУЩИЙ:
– Да.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Я, честно говоря, как раз хотел… Нам как всегда не хватает времени. Я хотел бы обсудить вопрос, вообще правовой вопрос авторских прав и смежных в человеческом ключе. Не кажется ли нам всем, что конец XX и начало XXI века нас ввергли в какой-то коллапс, который мы даже не осознаем до конца, на самом деле? Потому что недалек тот день, когда, как я шутил тут перед эфиром, я сказал: «А все, что вы сказали – это объект авторского права. Вы должны сейчас пойти, зарегистрироваться и спросить разрешение, можно ли вам говорить то, что вы говорите. И то, что я сейчас говорю, можно ли мне говорить. И дойдем до безумия, понимаете?» Мы сами себя закабаляем. Вместе с тем, есть такая наука как (...), пока молодая, но она говорит о том, что только открытые информационные системы приведут общество к благосостоянию. Все, что закрыто – отомрет. Потому что это сложные формы, много бумаг, много делооборота. Быстрая, самая быстрая работа – Скайп. Не надо бежать на телеграф, как вы сказали. Нажал кнопку и поговорил с кем угодно, в любой точке мира. Это есть открытая система. Конечно, старая система, особенно монополизированная, с большими деньгами, будет на нас давить. Но их мало, ребята. Давайте что-то делать. Давайте переосмыслять мир. И этот пафосный к вам вопрос, как вы относитесь к этой идее?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Моя позиция крайне простая. Дело в том, что на смену первой кнопке, как у нас обычно принято называть Первый канал, сейчас приходит Интернет. Раньше была поговорка: «Чего нет в телевизоре, не существует».
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Это поговорка из древней философской истины.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– А сейчас та же самая поговорка будет применима к Интернету. То, чего нет в Интернете, не существует. Я бы даже немножечко ужесточил эту поговорку: то, что не находят поисковики, не существует. Это очень серьезный вопрос и, в том числе, по поводу свободы информации и так далее. Тем не менее, главный-то пафос в чем? Если мы не будем уделять этому вопросу крайне серьезное внимание, то у меня тоже…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– В смысле, гражданское общество, вы говорите? Все должны откликаться.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Конечно, конечно. Я говорю, безусловно, о людях, которые, так или иначе, воздействуют на законодателя. Законодатель тоже не с неба спустился.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Тоже дома живет, у него дети есть. Они могут сказать: «Папа, как так?»
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– И я могу с полной уверенностью сказать, что моя дочка, которой также 14 лет, она, прежде чем искать что-то в книгах, она сначала поищет, условно говоря, в Яндексе. И если она этого не найдет, она поищет что-нибудь другое, на замену.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– В Гугле.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– И если она не найдет нашего культурного наследия там, она найдет чье-нибудь другое культурное наследие.
ВЕДУЩИЙ:
– Да, совершенно разумно.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– К слову сказать, порядка пяти поколений уже выросло без нашего культурного наследия.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– И по этой причине сейчас говорить о том, что является вредом выкладка нашего культурного наследия в Интернет, просто настолько неразумно! Я всегда в таких случаях привожу пример, как ловят обезьян древние племена без особых инструментов. Они засовывают, обезьянки, руку в банку, и не могут вытащить, потому что апельсинчик не вылезает. Нынешние правила по авторскому праву очень сильно напоминают эту историю: правообладателю настолько жадность мешает выпустить апельсинчик, от испуга, что все не окупится…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Причем заметьте, не автор, а именно правообладатель.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Правообладатель, конечно.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Это разные вещи. Это разные вещи, запомните.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Что они, фактически, становятся заложниками своей модели, которая и заставляет их еще больше и больше ужесточать наказание. Вот, собственно, и все. Что нужно сделать? Я думаю, что подумать все-таки еще о том… Собственно, содержание 44 статьи Конституции, что все-таки охрана интеллектуальной собственности – это не только вопрос охраны самой по себе, ради самой себе.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Но обеспечение свободного доступа.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но и потому, что это доступ и свобода творчества.
ВЕДУЩИЙ:
– Следующий Валерий у нас.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Я бы хотел сказать авторам, которые слушают сейчас нас, я надеюсь. Помните не только про авторские права, но и про авторские обязанности. Мы об этом тут не говорим, но подумайте на досуге, может быть, у нас будет возможность обсудить и это потом.
ВЕДУЩИЙ:
– Приходите к нам на передачу. Мы вас зачморим.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– И конкретное пожелание законодателям только одно. Примете в России лицензии Creative Commons. Этот инструмент позволяет авторам на самом деле реализовать свое право и дарить обществу в равной степени свои произведения.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Не обогащая третьих лиц.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Да. Иначе сейчас мы находимся в ситуации, когда самые громкие, самые активные довели закон до такого абсурда, что фактически он действует против огромного количества авторов. Под видом защиты авторских прав защищаются всякие другие права, связанные с бизнесом на авторских правах. Про авторов все давно забыли или забывают, как только подписали с ним контракт. Это надо делать.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Я могу в этой связи просто сказать, что, во-первых, безусловно, эта работа сейчас будет вестись, хотя честно вам скажу, без какой-то серьезной общественной поддержки понятно, что лоббисты будут стараться это дело замолчать.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Сегодня они сильней.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы абсолютно правильно говорите, и я об этом уже тоже сказал, что многие правомочия авторов искусственно введены для того, чтобы потом их же узурпировать. Они на самом деле авторам не нужны. Например, есть там совершенно бездумное правомочие под названием «отзыв произведения». Попробуйте отозвать произведение из Интернета. Из кэша Гугла и так далее. Это бессмысленные вещи. Причем, самое смешное – за свой счет. Иначе как, купив Гугл, я себе не представляю, как это сделать. Поэтому очень многие вещи, безусловно, сделаны для того, чтобы юристы не остались без работы. Причем я говорю сейчас не о здесь присутствующих юристах, а о тех, которые устроили из этого бизнес на авторских правах.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Хороший бизнес.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Действительно, так законом прописано.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– То есть они специально раздают эти ваучеры гражданам, чтоб потом их сконцентрировать в нужном месте.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Слушай, они всегда приспосабливались. Раньше они делали доверенности на машины, нотариальные. Сейчас – авторские права. Ребята устраиваются.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Нужно просто очень четко понимать, как любой уважающий себя детектив, прежде чем распутывать сложное дело, задается вопросом, кому это выгодно, примерно в этой ситуации нужно задаваться тем же самым вопросом. По поводу Creative Commons. Я думаю, что это один из важнейших этапов, которые сейчас будут реализовываться в поправках, изменениях 4 части, потому что, безусловно, априори предполагать, что автор всегда хотел запретить все и потом с каждым отдельно договариваться…
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Презумпция виновности, кажется, так называется.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Но поскольку с каждым он не может, ему приходится это право договариваться отдать кому-то. А именно ради этого это все и делалось, как вы понимаете (понимаете, о ком я говорю), это неправильный посыл. На самом деле очень большое количество авторов действительно заинтересовано, в том числе, в целях популяризации своего творчества, в открытом доступе. Потому что они понимают, может, даже не понимают, чувствуют эту информационную природу своего творчества, и понимают, что чем шире этот мен расползется по Интернету, тем больше шансов, что о них вообще кто-то узнает в этом информационном шуме. Это, опять же, «чего нет в телевизоре, того не существует». Это тот же самый пример. Поэтому, безусловно, это будет делаться.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Можно я добавлю буквально два слова? Ребята, кто пишет музыку, пожалуйста, не поленитесь, наберите в поисках Creative Commons, посмотрите, что за штука. И начните ее использовать прямо завтра.
ВЕДУЩИЙ:
– И зайдите на сайт http://freemusic.livejournal.com.
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Потому что пока законодатели будут принимать, очень хорошо, чтобы мы сами, снизу, начали их использовать. Тогда с нами ничего нельзя будет поделать. Потому что 44 страны в мире используют этот инструмент.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Мы тоже на радио используем. Вернее, не на радио, а на проектах, которые…
ВАЛЕРИЙ МИФОДОВСКИЙ:
– Но мы вне закона, тем не менее, сейчас.
ВЕДУЩИЙ:
– Сразу после этого хочется закричать, как Маша Сергеева: «Вместе победим!» Мария, ваши вопросы.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Вы как законодательство, даже не законодательство, я приветствую эту лицензию Creative Commons, но, к сожалению, наше законодательство на настоящий момент не позволяет пользователю. Если даже автор провозгласит то, что он придерживает условий лицензии Creative Commons, то пользователь может с благодарностью услышать об этом, но воспользоваться этим без письменного согласия автора не может.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– И это специально устроено для того, чтобы он не мог.
ВЕДУЩИЙ:
– Как раз у меня в этом (…) и мой вопрос Анатолию Семенову. Вопрос, вы в самом начале уже сказали, что законодательство, конечно, будет дорабатываться. Как, по вашему мнению, сколько примерно времени потребуется, чтобы к законодательству меньше было претензий, меньше лазеек и так далее? Понятно, что закона нет идеального, но все-таки. Насколько долго?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Вы знаете, я уже больше двух лет работаю в составе пятого созыва в аппарате нашего подкомитета. И, честно говоря, с первого дня работы я каждый день с ужасом думал, сколько ж еще времени понадобится для того, чтобы хотя бы приступить к исправлению? И сколько еще людей получит наказание и так далее, и будут несправедливо наказаны за вещи, которые, на самом деле, преступлением или правонарушением не являются? Это очень тяжелое ощущение, честно говоря. И жить с этим, действительно, непросто. Но, к сожалению, без какой-то осознанной позиции общества на этот счет это изменить невозможно. Что касается времени – чем больше реакций будет, чем больше будет общественное возмущение на счет тех же дел известных, прошумевших. То же дело «Deep Purple», дело «Хора Турецкого», дело по известной истории со стихами Галича.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– А оплаты в гостиничных номерах телевизоров? Как вам это?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– И везде, да. Фактически ведь везде есть определенные нападки на публичное право доступа к тем самым культурным ценностям и так далее. Никто, еще раз говорю, не говорит об отмене вознаграждения. Там, к сожалению, речь идет не о вознаграждении, сколько о праве предъявить иск о компенсации в 50 тысяч за каждый случай нарушения.
МАРИЯ ОРЛОВА:
– На основании внутреннего документа (...) организации.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Это Клондайк.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Причем эти вещи приняты не законом, это принято фактически той самой группой лиц, которая посчитала, что уж она-то лучше знает, что автором нужно.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Она напоминает бригаду рыболовов на небольшой реке, которые выстраивают так, чтобы все в один садок, все эти перепонки. Раз – и рыба поймалась.
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Поэтому время, которое на это понадобится, оно сильно зависит от того, насколько моральным будет до сих пор обществом восприниматься такого рода деятельность таких организаций. Потому что если это будет очевидно каждому, и все будут понимать, что это недопустимо, даже с точки зрения нашей культуры, таким образом ее охранять, путем ее уничтожения, изъятия из оборота, то, я думаю, этот процесс будет гораздо более быстрым.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Я забыл одну очень важную вещь сказать. Можно? Есть у нас немножко времени?
ВЕДУЩИЙ:
– Конечно. Пожалуйста.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Вот какая штука. Как ни странно, парадокс вот в чем. Я сейчас объясню, постараюсь очень схематично. Сколько нас миллионов? 140, 160?
АНАТОЛИЙ СЕМЕНОВ:
– Около того.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– В России, да? Так вот, я не интересовался, но выяснилось со временем, что столько же примерно находится в мире еще русскослышащих, русскоговорящих и так далее людей, которым сегодня, в принципе, никакого интересного материала не попадает к ним. Они живут в разных странах. И послушать нечего. То, чего бы они хотели. Вот этого нашего, кстати, старого материала, качественного. Новодел я не беру. Извините, друзья, кто делает новодел, пока еще надо дорасти до уровня старых мастеров. Есть станции, какая-то, которая вещает один час в Боливии, один час еще где-то. Хорошее дело ребята делают, но никакой передачи, трансформации русской речи (а это единственное, что нас всех консолидирует) не происходит. И это огромная проблема, потому что сегодня страны СНГ бросили, мы оттуда ушли. Как вернуться, как дать людям что-нибудь, эту ностальгию?
МАРИЯ ОРЛОВА:
– Добрую память.
ЮРИЙ МЕТЕЛКИН:
– Только художественные произведения. Никакими новостями вы людей не притянете. А художественные произведения у нас сегодня под запретом. ГК-4, спасибо.
ВЕДУЩИЙ:
– На эту тему был прекрасный анекдот. 20 лет назад нашли Солженицына «Архипелаг Гулаг» – пять лет за антисоветскую деятельность, сейчас нашли – за несоблюдение авторских прав. Итак, большое вам спасибо, господа! Если вы досмотрели до этого момента, просто благодарность от нас, что дотерпели. Еще раз – Мария Орлова, Анатолий Семенов, Валерий Мифодовский, Юрий Метелкин и я, ЖЖ-юзер Гоголь-1. Счастливо! А следующая передача будет на тему того, правда ли, что наследник – это профессия? Или это все-таки что-то другое. Заходите через две недели. Посмотрим. Спасибо.
